Тьма всегда возвращается…

     Вечерело. Кроваво-розовый закат освещал верхушки деревьев, не проникая, однако, в глубь зарослей, где царил таинственный полумрак. Лёгкий шелест листьев, чем-то неуловимо напоминавший шум морских волн, навевал на обладавших разумом обитателей леса приятные и умиротворённые мысли; неразумные же по-прежнему были озабочены добычей да собственным выживанием.

     Леса, растущие в бывших владениях волшебницы Эдвиль, издавна считались одной из самых глухих и необжитых частей Свободного Королевства. На многие лиги вокруг простирались густые заросли берёз, осин и каких-то неизвестных деревьев. Редкий человек или эльф забродили в эти негостеприимные места, не было тут и чьих-либо поселений, кроме нескольких мелких гоблинских хуторов, что пускали в чистую небесную высь дымные столбы жертвенных костров.

     Однако изредка и сюда, к Дикому Лесу, добирались сторожевые разъезды вездесущих рыцарей Государственного Ордена Правосудия, выполнявших с некоторых пор обязанности народных дружинников. Они срубали повсюду малые укреплённые заставы, с которых и отправлялись в карательные рейды против местных разбойничьих шаек да нелегальных производителей конопли и анаши. Каждый патруль состоял, как правило, из десятка рядовых воинов, по внутренней иерархии Ордена именовавшихся «бронзовыми рыцарями», а также их десятника, «серебряного рыцаря». До сих пор этой силы с избытком хватало для разгрома банды разбойников в полусотню бойцов-самоучек или для наведения надлежащего порядка в гоблинской деревеньке, где никогда не случалось больше сотни прирождённых гоблинов-воинов. Именно такой патруль и ехал сейчас по едва заметной тропке, извивавшейся, подобно лесной гадюке, меж древесных стволов. Позвякивали звенья кольчуг, фыркали лошади, из-под открытых шлемов смотрели на мир холодные глаза бывалых воинов. Они уже оставили за плечами много лиг и немного утомились, но жилистые руки по-прежнему крепко сжимали рукояти мечей и секир, в ожидании внезапного нападения. Впрочем, они далеко не всегда были столь серьёзны и сосредоточенны, – просто на этот раз задание было несколько другим, так что обычные шутки сами собой замирали на устах.

     Не так давно от эльфийских разведчиков стали поступать тревожные сведения о таинственном существе, появившемся в дебрях Дикого Леса, иногда внезапно возникавшем в различных его концах и нападавшем на крестьян, странников и бродячих менестрелей. С неделю назад один разъезд уже проехался по гоблинским хуторам, расспрашивая их обитателей. Но, несмотря на все дипломатические изощрения, рыцари так ничего путного и не добились, повсюду натыкаясь на скрытую ненависть и нечленораздельное ворчание, сводившееся к следующему: «Ходить тута страслая и узаслая, нас убивай, человек пытай и мусяй, магик искай, однако! Наса бояца и убегать, насяльник!». Никакой более достоверной информации не было, так что сотник Ордена, в конце концов, плюнул, да и отрядил десяток бойцов покрепче во внеочередной наряд со строжайшим приказом: «Найти и уничтожить возмутителя общественного спокойствия! Заодно и мозги ваши протухшие проветрите!». Непонятно, кого он подразумевал под «обществом», которое «возмущали», ведь не ублюдочных же гоблинов? Но выяснять это у сотника, славившегося на всю округу крутым нравом, никто не стал. Наскоро собравшись и облачившись в доспехи, рыцари ранним скрытниковским утром выехали из ворот родной заставы.

     С тех пор прошло уже трое суток. Запасы эля в кожаных флягах давным-давно истощились, пополнить их было негде, так что бравые ГОПники вскоре вышли из состояния пьяной эльфории и изрядно озверели. Пока усердные поиски не давали никаких результатов, кроме ноющей боли в пояснице да зуда от комариных укусов. Лишь дважды кусты боярышника словно раздвигались под пристальным взглядом десятника, открывая искалеченное тело какого-то несчастного. Но по трупам нельзя было определить ничего особенного, кроме того, что убийца был садистски жесток: у обеих жертв была содрана большая часть кожи. Поэтому ГОПники продолжали трястись в сёдлах, мысленно проклиная начальство и того извращенца, из-за которого и заварилась вся каша.

     …Внезапно кони одновременно, словно по команде, всхрапнули и остановились. Такое странное происшествие мгновенно вывело маленький отряд из состояния глубокой задумчивости, в котором он находился. Но воины даже не успели как следует удивиться: сразу же вслед за тем из густого кустарника возникла высокая фигура девушки, с ног до головы облачённой в непроницаемо-чёрные одеяния. Никаких доспехов на ней не было видно, одна лишь плотная ткань туго обтягивала упругие округлые формы, выгодно подчёркивая высокую грудь, тонкую талию и прочие девичьи достоинства. Рыцари, знавшие толк в женщинах, невольно раскрыли рты, тут же почувствовав неутолимый приступ голода по сладкому женскому телу. Но вот лицо девушки, обрамлённое длинными, слегка вьющимися, чёрными, как смоль, волосами, отнюдь не располагало к знакомству. Мертвенно-бледное, оно напоминало собой застывшую маску, на которой двумя бездонными провалами в вековечную Тьму, в живое Ничто, сверкали глаза, обещавшие противнику неизбежную и мучительную смерть. И кривились в жутком оскале кровавые губы…

     Однако встретившаяся отряду юная прекрасная особа явно не собиралась давать себя долго разглядывать. В её руках неожиданно блеснули два недлинных изогнутых клинка. Никто не успел понять, что же произошло дальше; но через мгновение один из «бронзовых» уже с хрипом валился навзничь из седла, а другой зажимал рукой огромную рану на груди. Из-под латной рукавицы через пробоину в кольчуге хлестала алая кровь, заливая блестящую сталь и сочно-зелёную траву. Следующий молниеносный выпад – и мучения несчастного оборвались, а второй клинок глубоко рассёк незащищённое горло ещё одного рыцаря. Таким образом, не успели ГОПники опомниться, как три безжизненных тела уже валялись на травяном ковре. Но и их всё же не так-то просто было захватить врасплох. Испытанные воины знали что делать. Они уже слетали с сёдел, выхватывая на ходу оружие, и окружали девушку плотным кольцом, хотя неумолимое лезвие успело-таки достать очередную жертву. Расчёт патрульных был ясен: они собирались атаковать её со всех сторон одновременно, с таким противником нечего церемониться, - и тогда она пропустит хотя бы один удар в спину. Здоровяки-рыцари ещё думали, что одного хорошего удара для такого хрупкого существа будет достаточно. Если бы они знали, кто перед ними…

     Вокруг неизвестной воительницы взвихрился непроницаемый смерч блистающей стали. Мечи рыцарей один за другим упирались в глухую оборону двух ятаганов, секиры разочарованно лязгали, сталкиваясь с порхающими лезвиями. Семеро опытных бойцов ничего не могли поделать с одной неистовой девкой! Гнев понемногу овладевал их сердцами, а он, как известно, плохой помощник в схватке. Изредка коротко взблёскивали короткие клинки, и каждый раз со сдавленным стоном один из рыцарей опускался на землю, чтобы уже никогда с неё не подняться. Вскоре против демона в человеческом обличье остались только раненый десятник и двое «бронзовых». Все трое тяжело дышали, а их противница неутомимо крутила свой вихрь, в котором, впрочем, теперь уже не было особой необходимости – рыцари уже не нападали, а скорее защищались. Но вот воительница неуловимым кошачьим движением пригнулась, один из окровавленных мечей пронёсся над самой землёй, срезая травяные стебли – и «бронзовый» дико закричал, в одно мгновение лишившись ног ниже коленей. Кровь брызнула фонтаном, щедро окропив убийцу, но та даже не поморщилась. И вдруг непослушная прядь волос заслонила ей глаза…десятник ринулся вперёд, добить, вонзить в проклятую все семь вершков доброй воронёной стали! Но воительница уже опомнилась, резко скользнула вперёд, и оба её жала по самые рукояти погрузились в мягкое, податливое тело воина, будто и не было на нём двойного серебряного панциря.

     Последний оставшийся в живых дружинник, наконец, осознал: не совладать, не по ним сила! Он развернулся и бросился бежать. Кто посмел бы обвинить его в трусости? Бедняга успел даже вскочить на одного из коней, всадил в бедное животное шпоры, – но раздался тихий свист рассекаемого аэра, и из его спины уже торчал изящный метательный нож. Ещё секунду он сидел в седле, словно не решаясь упасть; а потом вдруг сразу опрокинулся, в последний раз вздрогнул – и затих.

     Шум яростной схватки, наконец, сменился звенящей тишиной, нарушаемой лишь стонами и всхлипами недобитого безногого воина. Девушка невозмутимо вытерла оружие о плащ одного из погибших, затем выдернула свой нож из спины последней жертвы, спрятала нож на перевязь, а мечи за спину. И, подойдя к раненому, достала странный зазубренный кинжал, используемый аколитами Ордена Тьмы для пыток. «Ну, теперь говори!» – приказала она голосом, напоминавшим рычание лесной пантеры. И он заговорил. Пусть не сразу, но он рассказал ей всё, что она потребовала.

     Сутки спустя неосёдланная вороная лошадь с всадницей на спине бешеным вихрем промчалась мимо той самой заставы, словно шутя перемахнув через заградительные рогатки. Страшная воительница стремилась на юг, к устью Безымянной реки. «Я скоро доберусь до тебя, папочка!», - думала она, - «И тогда мама будет довольна своей Сандриной! Ну а ты…впрочем, это уже неважно»…